Кряшены

Кряшены или крещеные татары (самоназвание – керэшен) – этноконфессиональная общность в составе волго-уральских татар, расселенная компактными группами преимуществен­но на территории Татарстана, а также в Удмуртии, Башкортостане, Чувашии и Челябинской области (нагайбаки). По переписи населения 1926 г. насчитывалось 120,7 тыс. кряшен и 11,2 тыс. нагайбаков. При последующих переписях со­ветского периода кряшен и нагайбаков причисляли к татарам и не учитывались. Значительная часть кряшен не согласна с определением их как субэтноса волго-уральских татар, считая себя самостоятельным народом. Перепись 2002 года выделила кряшен в отдельную этническую категорию – около 24,7 тыс. чел.

Выделяются несколько этнографических групп: кряшены макеевские и чистопольские – близки мишарям, западно-предкамские, елабужские, мензелинские, бакалинские и нагайба­ки – близки казанским татарам. Язык относится к кыпчакской ветви тюркской группы алтайской семьи. Верующие кряшены исповедуют православное христианство.

Этногенез и этническая история кряшен протекали доста­точно сложно. Об этом свидетельствуют специфика и многосоставность языка, духовной и материальной культуры, а так­же этимологическая неопределенность этнонима. Учеными высказано, в частности, мнение, что предки кряшен – керечины – выходцы из государства Керии, части хуннской им­перии, что в 619 г. булгарский князь Бу-Юрган для заключе­ния союза с Византией принял с частью булгар греческое (православное) христианство в византийском городе Кряшен (вероятно, – Корсунь или Херсонес) и с той поры православ­ных булгар называют кряшенами.[1] Данная гипотеза довольно популярна в кряшенской среде, и многие национальные лиде­ры высказывают сегодня несогласие с происхождением этно­нима своего народа от слова «крещеный».

К проблеме этногенеза и этнической истории, материаль­ной и духовной культуры кряшен еще в дореволюционное время обращались многие ученые. Историк И.Н. Смирнов на основе наблюдения одежды кряшен Елабужского уезда предполагает их удмуртское проис­хождение.[2] Ш. Марджани также указывал на возможность их финского происхождения.[3] В книге «Очерки по родиноведению» известный исследователь Вятской губернии Н. А. Спасский писал, что кряшены «являются потомками волжских булгар племен челмата, куль и саба, а также фин­нов, главным образом, вотяков, черемис, в Казанском, Лаишевском и Мамадышском уездах, отатаренных чуваш-буртас».[4] Никаких доказательств, однако, автор при этом не привел. Подобного взгляда на этногенез кряшен придерживался и Г.Ф. Саттаров (Антропонимы Татарской АССР. Казань, 1973; Диалектологический словарь татарского языка. Казань, 1969; Материалы по татарской диалектологии. Вып. 3. Казань, 1974). Наиболее обобщающим трудом по изучению кряшен является монография Ю. Г. Мухаметшина «Татары-кряшены» (М., 1977).

В формировании кряшен прослеживаются булгарские, фин­но-угорские, позднетюркские (кыпчакско-ногайские) и восточ­но-славянские компоненты. Часть западных кряшен приняла православие еще в XV — начале XVI вв. и встала на путь русификации. Основная же часть кряшенского народа сложи­лась в период христианизации региона во второй половине XVI—XVII вв. («старокрещеные»). В состав «старокрещеных» вошли многие представители аристократии бывшего Казанского ханства, стремившиеся сохранить свои земли. Весьма вероят­но, что в состав кряшен, приняв христианство, вошла какая-то этническая группа (скорее всего, финно-угорская), не ис­поведовавшая прежде ислам, но перенявшая кыпчакский язык. Н. И. Воробьев, изучавший кряшен в начале XX в., утверждал, что они или совсем не были мусульманами, или находились в исламе так мало, что он не проник в их быт (Кряшены и татары. Казань, 1929).

В XVIII в. попытки христианизации кряшен и волго-ураль­ских татар продолжились, но численность «новокрещеных» была невелика. По мере роста татарского национального самосозна­ния и осознания исторического и этнокультурного единства во второй половине XIX в. активизировался процесс возврата в ислам «новокрещеных» кряшен. Принимавшие ислам кряшены теряли самобытные этнокультурные черты, сливаясь с татарским населением. В начале XX в. этот процесс усилился еще более, распространившись в т. ч. и среди «старокрещено­го» населения.

Четко выраженного национального самосознания у кряшен в царской России не было. Лишь после Февральской револю­ции они впервые заявили о себе как о самостоятельной народ­ности, положив начало национальному движению, лидерами которого стали преимущественно демобилизованные офицеры-фронтовики и учителя.

После образования в 1920 г. в составе РСФСР Татарской АССР возник так называемый «кряшенский вопрос», суть которого свелась к дилемме: предоставить кряшенам, как самобытному народу, определенную культурную ав­тономию или рассматривать их в качестве составной части татарского этноса. На первых порах были созданы кряшен­ские секции при уездных и губернских органах власти, кря­шенские сельские советы, национальные школы и педагогический техникум. В 1920-е гг. было создано специальное издательство «Центркряшиздат».

Актуализация «кряшенского вопроса» оказалась непродолжительной. После Всесоюзной переписи населения 1926 г. этноним «кряшены» исчез из списка наро­дов СССР и России. В 1930-е гг. все достижения национально-культурного движения были упразднены. Возведенный в ранг государственной политики воинствующий атеизм был направлен прежде всего против православного христианства. Православие в условиях прожи­вания среди преобладающего мусульманского татарского населения долгое время способствовало сохранению кряшен, как особой этноконфессиональной общности. Государственный атеизм разрушил фундамент этнической самоидентификации. Своеобразный стабилизатор кряшенского народа – этноконфессиональная эндогамия – была нарушена. Постепенно начинает сокращаться численность людей, осознающих себя кряшенами.

В последнее десятилетие XX в. наметилась тенденция к росту этнического самосознания кряшен, одним из отражений которого стало появление «Этногра­фического культурно-просветительского объединения кряшен». В 1998 г. были созданы национально-культурные центры кря­шен Башкортостана, Татарстана и Удмуртии (см. Республиканский национально-культурный центр кряшен Удмуртии), которые объеди­нились в 1999 г. в Межрегиональный союз национально-куль­турных объединений кряшен (с центром в Набережных Челнах), нацеленный на этнокультурное возрождение своего народа. Среди основных целей своей деятельности Союз определил официальное признание этнонима «кряшены» и восстановле­ние статуса отдельного этноса. Большое значение придается возрождению полуза­бытых православных традиций.

На территории Удмуртии кряшены компактно проживают в Алнашском, Граховском и Кизнерском районах. Общая численность в республике составляет 650 чел. (2002 г.). В языке и фольклоре кряшен Сред­него Прикамья сохранились древние пласты татарского языка и устного творчества, но основные черты этнокультурного облика кряшен формировались при взаимодействии с финно-угорским населением Поволжья и Прикамья. Многие кряшенские поселения Удмуртии носят удмуртские названия: Тыловай и Порым – деревни в Граховском районе; есть кря­шенские деревни, носящие названия древних удмуртских воршудных родов: Дурга, Чепья, Юмья. У кряшен, живущих в Удмуртии, удмуртское влияние особенно сильно прослеживается в материальной культуре. Многие традиционные блюда кряшен и удмуртов готовятся одинаково, а их названия со­звучны. Национальные костюмы и головные уборы кряшен имеют сходство с удмуртскими и бесермянскими, немало об­щего также и в женских нагрудных украшениях. В сфере духовной культуры удмуртских кряшен прослеживается боль­ше параллелей с финно-угорскими народами, нежели с казан­скими татарами (фольклор, песни, музыкальные инструменты).

Летом 2000 г. по договору, заключенному между Министерством национальной политики УР и УИИЯиЛ УрО РАН, группой сотрудников отдела этнологии и социологии данного института было проведено этносоциологическое исследование кряшен Удмуртии. Исследование показало, что кряшены – высококонсолидированный этнос с достаточно высоким уровнем национального самосознания и стремлением дистанцироваться от татарского этноса. Лишь 1,9% опрошенных признали, что их со своим этносом ничего не связывает. Почти 77% выразили желание вернуть свое историческое самоназвание керэшен. Подавляющее большинство (70,9%) кряшен признали наличие отдельного, отличного от татарского, кряшенского языка. В то же время, около четверти опрошенных (в основном молодежь, уже перешедшая на русский язык и часть лиц с высшим образованием) тот язык, на котором говорят кряшены, считают одним из диалектов татарского языка.

Источники:

Куликов К.И., Шепталин А.А. Кряшены Удмуртии // Феномен Удмуртии. Т. 3., Кн. 3. Единство и многообразие этнических мобилизаций: уроки пройденного пути. М.-Ижевск: Издательство «Удмуртия», 2003.

Шкляев Г.К. Кряшены Удмуртии. Современное социальное и психологическое состояние этноса // Информационно-методический сборник Министерства национальной политики УР. Ижевск, 2000.

Национальный состав населения Удмуртской Республики (итоги Всероссийской переписи населения 2002 года). Удмуртстат, 2005.

[1] Н. М. Глухов Судьба гвар­дейцев Сеюмбеки. С. 191–200; Ф. Нурутдинов. Жэгъфэр та-рихы. Т. 2. Оренбург, 1994. С. 16

[2] И.Н. Смирнов Вотяки. Казань, 1890.

[3] Ш. Марджани Избранные произведения. Казань, 1965. С. 166; Цит. по: Ю. Г. Мухаметшин. Татары-кряшены. М., 1977. С. 11.

[4] Спасский Н.А. Очерки по родиноведению Ка­зань, 1912. С. 82.